Немецкая база в Джигинке (Страница 2 из 3)

Гы, однажды нашел в лесу командирскую башню с люками (две половинки) от PZ-KPFV3. И ещё однажды наткнулся на остатки ЗиС-5. Как он попал в центр болота не понятно, возможно тогда когда он там оказался, было суше или по какомунть военному зимнику когда болото было замёрзшим (Смоленская область).

С детства ездил отдыхать в Абрау-Дюрсо. По дороге в Абрау родители все время показывали просматривавшуюся на дальних склонах свастику, вырубленную в лесу. Дело было в конце 70х начале 80х, поэтому сейчас не помню, что мне тогда казалось. Кто-нибудь еще видел те кресты?

Про Туапсе это давно известно я думаю что там местные уже все что можно нашли ,в Крымске где была голубая линия обороны очень много патронов как в лесу так и в огороде люди до сих пор выкапывают но про другие находки не кто не говорит правда товарищ мой один как то лет 8 назад (сам он из Крымска) нашел в лесу немецкий штык-нож и опаску и все в немлохом состоянии оказалось после не большой рестоврации,А что еще известно про наш Край про войсковые операции и про секретные обьекты ведь долны же они быть хотя бы не большие скалы и т,д Надо собраться группой еденомышлеников и организовать экспидицию

В общем то в новоресе до xрена чего найти можно,мы пацанами всю малую землю перекопали и не раз!!в выxодные в лес,лопаты кирки заранее припрятаны,,еще была дурная (сейчас понимаю!!)привычка взрывать минометные мины,разведешь костер положишь и ждешь пока крякнет,,опасная игра для случайныx проxожиx.Мы только взглянув на поле могли определить где могилы ,где окопы,,у окопа все же остатки бруствера остаются на виду,могила просто узкое углубление оставляет.Как то наткнулся на xорошо оборудованный окоп!!в лисиной норе был воткнут немецкий штык,под каской которая была на полу был спрятан подсумок полный боеприпасов,моя старая настолько привыкла к моему арсеналу,что затапливала печку толом!!до xрена его была на виноградникаx,сосед расказывал,что они в войну играли по настояшему,бугор с бугром перестреливался из всевозможного оружия!!его мать разозлилась и все вооружение в сартир выкунула,ну мы так из любопытства в том месте покопали немножно!!более 30 стволов,чего только не было,но единственно что из ,того наделали,так поджиги,силько перержавело все.Один раз на Колдуне наткнулся на странные патроны,,от немецкиx винтовок,но вместо немецкой маркировки была арабская вязь,нигде больше такиx патронов не видел,ну и если вспомнить,как возле октябрьской прощади раскопали тонную бомбу можно предположить чего чего только нет!!не буду сильно загружать, много чего помню!!

вот нашел фотку: Пригород Новороссийска 1952г.

Товарищ справа очень смелый - засунул минометную мину под ремень

злойкот, этот товарищь не смелый он просто о последствиях не предупрежден А вот черепа крутить в руках не хорошо

для выхода на побережье восточнее г. Туапсе противник направил 46-ю пехотную (егерскую) дивизию, части 97-й, 1-й, 4-й егерских дивизий, батальон альпийских стрелков из дивизионной группы генерала Ланца, части 19-й (румынской) пехотной дивизии, части моторизованной дивизии СС «Викинг», бельгийский легион «Ваппоны», а также славянские и грузинские легионы.
Хотя вот упоминают 19 пехотную дивизию мамалыжников.

Интересные воспоминания ветерана:

Е. Н. ПОНИКАРОВСКИЙ
бывший помощник начальника штаба
37-го полка 11-й гвардейской
кавалерийской дивизии

Военные не часто любуются картинами природы. Реки, горы, поля, леса, человеческое жилье — это преграды, высоты, укрытия, ориентиры,  населенные пункты. Об этом не раз доводилось мне думать в Кавказских горах, когда осенью 1942 года пришлось держать оборону против рвущихся к Туапсе гитлеровских войск.
Бои шли днем и ночью. На одном из участков фашистские егеря прорвались в верховья реки Пшехи. Это грозило выходом врага к морю южнее  Туапсе. Гитлеровцев надо было задержать во что бы то ни стало. И нашу 11-ю гвардейскую кавдивизию 4-го гвардейского Кубанского казачьего кавкорпуса включили в срочно созданную так называемую Лазаревскую группу войск. Предстояло в течение одного дня выдвинуться в район
поселков Режет и Маратуки и стойкой обороной остановить фашистов, запереть их в долине Пшехи.
Дорога оказалась трудной. Надо было подняться на перевал и спуститься вниз. А тут еще начался дождь. На дороге сначала появились ручейки, а затем они слились в бешеный поток. Он нес палки, камни. Наше движение приостановилось. Всю длинную осеннюю ночь мы простояли, что называется, в воде: она была и сверху, и снизу.
Под утро дождь перестал. Пришлось развести костры, чтобы хоть мало-мальски просушить одежду и погреться горячим чаем. Огонь разводить не опасались: горы окутал плотный туман.
С появлением солнца двинулись дальше. Дорога после ливня вся была изрыта канавами и ямами-промоинами, перегорожена упавшими деревьями и каменными осыпями. Все взялись за лопаты, ломы, пилы. Обозные повозки пришлось разгрузить и все имущество взять на вьюки и собственные плечи. На седловину перевала нам удалось подняться лишь к концу второго дня. На четырнадцать километров подъема полк затратил целые сутки.
Не обошлось без потерь: несколько повозок вместе с людьми и лошадьми смыло в ущелье, камнями покалечило некоторых лошадей.
Спуск в долину реки Пшехи был не менее трудным: везде те же валуны, осыпи, ямы, упавшие деревья. Но благоприятствовала погода — сухая и теплая. Под вечер следующего дня полк вышел к поселку Режет, что в двенадцати километрах южнее Нефтегорска. Здесь мы оставили весь обоз и коней, а сами пешим порядком поспешили на помощь 41-му полку нашей дивизии, который уже дрался за Маратуки. Решительной атакой двух спешенных эскадронов, поддержанных минометным огнем, мы вышибли из леса горных егерей и начали их преследовать. Но скоро сами попали под губительный артиллерийский и минометный огонь противника, который велся из поселка Котловина и с господствующих над долиной гор Оплепен и Утюг. Пришлось остановиться и зарываться в землю.
Ночью подошли 39-й полк и две батареи тяжелых 120-мм минометов 182-го артминометного полка. Теперь вся наша дивизия сбилась в узкой долине реки Пшехи.
На рассвете следующего дня началась минометная дуэль. Мы кидали свои «гостинцы» снизу вверх, на высоту 1010, противник долбил нас сверху.
Он был в более выгодном положении. Наши позиции были у него как на ладони, мы же противника почти не видели. Фашистам вскоре удалось накрыть и вывести из строя одну из наших батарей тяжелых минометов. Мы тоже погасили несколько огневых точек противника. Днем 39-й полк попытался атаковать Котловину. Но атака не удалась. Хотя казаки двух эскадронов и ворвались в поселок, но очистить его и удержать не смогли: с вершин Оплепена и Утюга противник буквально засыпал казаков снарядами и минами.
День был солнечный, ясный. Появились вражеские самолеты. Особенно сильной бомбежке подвергся поселок Маратуки. В нем находились штаб и тылы нашего полка. Одна из бомб угодила в штаб. Погибли начальник штаба – гвардии капитан Поддубный и его помощник гвардии старший лейтенант Горковенко.
Но беда учит. После бомбежки все штабы и тылы ушли в лбе, в скалы. И вовремя. Немцы продолжали бомбить поселки. При одном из очередных налетов не стало Режета. Его сравняли с землей и перемешали с камнями.
Первые бои в ущелье показали: взять и удержать село Котловину, а затем хутор Кушинку, прочно закрепиться в них, а значит, и в ущелье, мы можем только при условии, если собьем фашистских егерей с гор Оплепен и Утюг.
Снова дожди. Черные лохматые тучи наползают из-за гор и разряжаются над нами холодными ливнями. В долине сыро и холодно, как в погребе.
Всюду вода. Она хлюпает в окопах и траншеях, сочится из-под камней и земли. Если в течение суток появляется «сухое» окно на два-три часа, то это радость. Казакам приходится делать в окопах подмостки, а одежду сушить своими телами. Пробовали разжигать костры, но враг тут же начинал их гасить пулеметами, минометами, пушками. «Ну, раз так,— решили казаки,— то назло будем кострить». И разводили костры вдалеке от своих позиций, на пустырях. «Теперь пусть лупят сколько влезет!» На наши ложные позиции сыпались сотни мин и снарядов. Даже авиация на этот крючок клевала.
По военной терминологии, мы вели активную оборону. У казаков же была и своя терминология, которая выражала ту же суть: не ждать, когда жареный петух клюнет, а искать этого петуха. И бить, не давать ему покоя ни днем ни ночью. Пусть сама казачья форма — черная бурка, черная шапка-кубанка с красным верхом и шашка — наводит на врага ужас, пусть живет он в постоянном страхе и дрожит как осиновый лист.
Подразделения, сменяя одно другое, малыми группами штурмовали гору Оплепен. Бои не прекращались ни на час. То в одном месте, то в другом к вершине подбирались казаки и, подняв шум-тарарам, отходили. В один из дней всей дивизии стал известен подвиг шестидесятичетырехлетнего казака-гвардейца Петра Степановича Бирюкова. С гранатами он подобрался к самой вершине Оплепена, не спеша огляделся и приступил к делу.
Для начала выбрал пулеметную точку. Кинул гранату. Пулемет вместе с дремлющими пулеметчиками взлетел на воздух. Из укрытий и землянок стали выскакивать в траншею егеря. Кинул гранату туда. Добавил еще одну. Из траншеи полетела к нему немецкая граната с длинной рукояткой.
Бирюков, изловчившись, поймал ее и вернул хозяевам. Началась суматошная стрельба, целый бой, в котором Бирюков был ранен. Но старый казак нашел в себе силы, чтобы под прикрытием товарищей вернуться на свои позиции.
Гитлеровские горные егеря нервничали, стервенели. К минометному и пулеметному обстрелу они добавили огнеметы. Скоро вся гора стала угольно-черной, всю зелень, какая была, выжгли. А земля в долине была исклевана воронками, перерыта и перепахана.
Но казаки держались. Правда, потери становились угрожающими. Враг, владея горами Оплепен и Утюг, населенными пунктами Котловина и Кушинка, держал под контролем всю долину реки Пшехи и мог скрытно накапливать силы для удара на Лазаревскую. . Чтобы лишить фашистов этой возможности, нам необходимо было выбить гитлеровцев с этих опорных пунктов. В лоб, мы убедились, их не возьмешь. Только обходным маневром.
Но каким?
И в обычное время Пшеха — очень быстрая река с каменистым руслом. На ней много перекатов, в иных местах такое нагромождение камней, что черт ногу сломит. Но все же удобную переправу найти можно, хотя сейчас, после недельных дождей, речка вздулась, вышла из берегов и затопила все низины. В узких местах она стала похожа на разъяренного зверя: гремит, ревет.
Внимание к берегу у гитлеровцев ослаблено. Этим-то и решили мы воспользоваться. Под покровом ночи переправиться на правый берег, зайти в тыл противника и разгромить его гарнизон, сидящий на горе Утюг. С этой горы враг больше всего досаждает нам артиллерийским и минометным огнем, а сам почти недоступен. Потом захватить хутор Кушинку, через который идет все снабжение вражеского гарнизона. Для проведения операции создали ударную дивизионную группу из трех спешенных эскадронов. Возглавил ее командир 39-го полка. Для оперативного руководства в бою при командире создали маленькую штабную группу, в которую вошел и я.
Бойцы в ударной группе — физически наиболее крепкие, выносливые. На правый берег Пшехи они должны перебраться по канату, низко натянутому между скалами в узком ущелье над ревущим потоком.
В горах осенняя ночь наступает быстро. Едва солнце скроется, уже темно. Мы сразу начинаем переправу. Казаки привязываются к канату ремнями. Первый входит в воду, быстро перебирает канат руками. Но вот кто-то понадеялся на свою силу и не привязался ремнем. На середине потока его оторвало, и человек исчез в бурлящей воде. Через три часа переправа закончена…
Некоторое время ждем, когда последние переправившиеся выльют воду из сапог, выжмут портянки и одежду. Потом командир группы созывает командиров и каждому эскадрону ставит задачу.
Обходим гору Утюг. Пока все тихо. Противник не подозревает, что над его головой мы заносим казацкую саблю. Удачно сняли жидкие заслоны врага. Так же тихо подобрались к позициям двух минометных батарей, застав гитлеровцев спящими. Здесь уж тишина нам больше не нужна.
Наоборот, требовался треск и грохот. Выскакивающих из землянок егерей мы стали глушить гранатами, бить прикладами, косить автоматными очередями. Какие-то минуты — и с прислугой батарей все кончено. Не задерживаясь, стали продвигаться дальше. По всей вершине стрельба, взрывы гранат и могучее русское «ура!».
Наступал рассвет. Гитлеровцы метались в панике. В какую сторону ни толкнутся — всюду нарываются на наши автоматные очереди. На вершине Утюга захватываем несколько пулеметных точек. Егеря отстреливаются, пытаются бежать в свои тылы, к хутору Кушинка. Но он уже захвачен одним из эскадронов нашей группы. Деваться некуда. Непобедимые «эдельвейсы» тянут руки вверх.
Ночной бой на Утюге и в Кушинке вызвал переполох среди гитлеровских гарнизонов на горах Оплепен и Котловина. Тем временем казачьи полки атаковали врага с фронта, из долины. Фашисты побежали и из этих опорных пунктов. Через два-три часа боя обходная группа соединилась с главными силами в Котловине и Кушинке. Долина Пшехи была для врага закрыта.
Воодушевленные успехами последних дней, казаки рвались в бой. Хотелось сесть на коней и рвануть на широкий равнинный простор. «Но время для такого рывка еще не пришло,— сказал командир дивизии гвардии полковник Горшков.— А вот прогуляться по вражьим тылам стоит».
В рейд отобрали сотню лихих казаков. Их возглавили комиссар полка Ниделевич и исполняющий обязанности начальника штаба полка старший  лейтенант Ковтуненко. Рейд длился неделю. Внезапно атаки казаков переполошили фашистов. Во вражеском стане распространились слухи о том, что с гор спустилась целая казачья дивизия. Бойцы дошли до станицы Апшеронской и целые сутки большой гарнизон врага держали в осаде.
30 октября дивизия сдала свой участок обороны стрелковому соединению. Нам было приказано двигаться в Лазаревскую. Покидали мы долину Пшехи с чувством исполненного долга. Кроме того, за сорок дней боев мы крепко измотались. Еще хуже было нашим коням. Подвоз фуража сюда организовать было невозможно, и лошади голодали. Мы их кормили листьями, ветками, желудями. Коноводы нередко отдавали свой хлеб. Но разве пайком прокормишь лошадь?

vadim, склады обычно уничтожались причем обеими сторонами(найденое стрелковое и легкая артелерия  или закапывалась путем подрыва оврагов и склонов или уничтожалась путем подрыва самих складов блендажей или схронов . а бабуля скорее приханырила квартиранскую тушоночку

Отредактировано DVV 23 (10.03.2011 21:42:44)

В результате этого марша обе дивизии 44-го егерского корпуса вышли на исходные позиции. В приказе командира корпуса № 108, содержавшем подзаголовок «К наступлению на черноморское побережье», излагался замысел наступления. В нем говорилось:

«44-му егерскому корпусу нанести удар из района Белореченская, Майкоп в направлении Кабардинская, Хадыженская, Самурская, Даховская и захватить участок побережья Туапсе, Адлер».

Баден-вюртембергская 101-я егерская дивизия получила задачу наступать прямо вдоль шоссе и железной дороги через Хадыженскую и Гоитхский перевал на Туапсе.

Пятнадцатого августа она прибыла в исходный район и направила 229-й егерский полк через Кубанскую за рубеж охранения полка «Германия» на Апшеронскую. В 15.00 этот населенный пункт после ожесточенного сражения был взят. 228-й егерский полк продвинулся к охранению полка «Нордланд» и в тот же день занял нефтеносный район западнее Кура-Цице.

Это все выдержки из книги В.Тикке - воспоминания немецких офицеров о войне на Кавказе.
Что радует - немецкая педантичность в мелочах.

Фактически по этим мемуарам и другим архивам можно попробовать восстановить все маршруты передвижения
войск и устроит поход по этим местам...